Главы: 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242
243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255
Бхишма сказал:
Тебе изложены правила поведения домохозяина, установленные мудрецами;
Тому, что непосредственно за этим излагается, внимай, Юдхиштхира!
Постепенно отрешась от той третьей, высшей ступени145
Соблюдающих обеты брака, на ступень отшельников, живущих в лесу, переходят.
Слушай, сын, себе на благо о тех, для которых весь мир обитель,
О живущих в чистой стране, заповедь соблюдая.
Вьяса сказал:
Когда у себя морщины и седину домохозяин увидит
И потомство своих детей, пусть тогда в лес уходит.
Третью часть жизни в лесной обители отшельником пусть проводит;
Пусть поддерживает тот же огонь, как совершающий жертвы небожитель146.
Без нерадивости, самообузданный пусть в шестой срок147 вкушает листья, этим ограничив питанье;
Вот — его агнихотра, его корова148, все разделы жертвоприношенья.
Дикорастущие ячмень, рис и другие злаки, остатки трапезы
Как жертву хавис пусть он приносит в срок пяти праздничных жертвоприношений149.
На жизненной ступени отшельника предание предписывает четыре устава:
Некоторые ежедневно обмывают посуду, другие на месяц
Копят остатки, иные на целый год, на двенадцать лет — иные;
Делают это, чтобы потчевать гостя или как основу жертвы.
Остаются без крова в дожди, в холода погружаются в воду,
В зной творят подвиг пяти огней150, постоянно пост соблюдают.
Валяются на земле иные, стоят на одной ноге, опираясь на пальцы,
Стоят ли, сидят неподвижно, окропляются в сроки выжимания сомы;
Одни пользуются зубами, как ступой, другие — дробят зерна камнями,
Иные пьют в светлую половину месяца отвар один раз вскипевшего риса.
В тёмную половину месяца некоторые пьют и едят, что придется;
Некоторые кореньями, плодами, другие, суровые в обетах, только цветами
Существуют, следуя путём, предписанным Вайкханасой.
Есть и другие предписания для тех премудрых.
Четвертой ступенью считается закон постигшего Упанишады;
От ступени домохозяина и отшельника она отлична.
И в этой юге, сынок, все прозревшие певцы ее соблюдали:
Агастья, семь ришей, Мадхуччханда, Агхамаршана,
Санкрити, Судиватанди151, Ятхаваса, Акриташрама,
Аховирья, затем Кавья, Тандья и мудрый Медхатитхи.
Могучий Карпанирвака и многопотрудившийся Шуньяпала
Этот закон исполняли и взошли на небо;
Сынок, они созерцали закон, равно и сонмы странствующих ришей,
Ужасающих умерщвлением плоти, закон отчётливо прозревали.
Неисчислимые множества других браминов в лесу укрывались:
Роды Вайкханасы, Валакхильи, Сайкаты и другие.
Делами те пресытились, постоянные в законе, победившие чувства
Они шествовали в жизни, на Закон взирая; все они отправлялись в пущи.
Хоть и не звёзды, непреодолимые, они, как сонмы светил, сияют152.
Удрученному старостью, мучимому болезнью
Следует покинуть отшельничество на последней, четвертой ступени жизни.
Непосредственно приготовляемое да принесет он в жертву, и всё имущество ему будет вознагражденьем.
Жертвуя Атману, он Атману радеет, отдаётся под защиту Атмана, с Атманом играет;
В себе самом воздувая огонь, пусть все начинанья оставит;
Всегда дающий пусть приносит непосредственно приготовляемое в жертву и возношенье;
Когда же его приношенье обычную жертву пребывающего в Атмане превысит155,
Пусть разом в три огня156 в себе приносит жертву ради своего освобожденья;
Повторяя мантру157, пусть приносит жертву жизненным токам (пранам), пятью-шестью глотками безропотно вкушая.
Срезав ногти, волосы на голове и теле, уже не живущий в лесной обители муни158
С этой ступени жизни на более чистую ступень, очищенный делами, пусть переходит.
Давшему обет покровительства всем существам, странствующему брамину
Принадлежат великолепные миры; по исходе он к бесконечности приобщится.
Весьма благонравный, отстранивший грехи, он не желает действовать ни здесь, ни в потустороннем мире;
Пусть сидит в стороне постигший Атмана муж, незаблуждающийся, безгневный, влеченья, боренья отвергший;
И если те159 за ним последуют, пусть не колеблются отважно приняв за путеводную нить откровение, мантрами творя жертвы.
Да будет сообразен желанию путь самопознавшего, да не будет сомнений у поставившего Закон превыше всего, у победившего чувства.
Теперь ещё возвещенное о запредельном, чрезвычайном, наилучшем, действительном, превышающем гри гуны, тройственном превосходном повеленье,
О величайшем, возвышенном, запредельном пути, именуемом четвёртой и последней ступенью жизни, слушай!
Такова в великой «Махабхарате» в «Книге об умиротворении» двести сорок четвёртая глава.
Примечания:
145 Третьей, высшей ступени — речь идёт о третьей ступени состояния домохозяина, то есть о состоянии питающегося оставленными на поле колосьями; слово «домохозяин» (грихастха) текст заменяет описательным выражением: «соблюдающий обет брака», так как для домохозяина брак обязателен. В тексте стоит родительный падеж множественного числа, что исключает сомнение в значении синтаксической связи. Дейссен переводит: «усталых от брачных обетов» и вынужден для сохранения смысла вставить пояснительные слова: «следует ступень». Такое толкование мало убедительно хотя бы уже потому, что человеку, уходящему в леса на отшельничество, не возбранялось брать с собой жену, чему «Махабхарата» даёт многочисленные примеры. Уход вместе с женой скорее даже поощрялся. Только санньясин или паривраджака (странник) должен был рвать все родственные узы (ср. русскую секту шалопутов).
146 Небожитель — в древнеиндийских памятниках, в частности в «Махабхарате», нередко говорится о совершении жертвоприношений богами, даже верховными: это как бы самодовлеющий акт. Обычно даже не упоминается, во имя кого и для чего он совершается; религиозный момент здесь или совсем отсутствует, или сведён на минимум, всё — в магической силе обряда, не требующей себе обоснования, ибо она сама является обоснованием. Подобно и отшельник совершает ритуал жертвоприношения ради ритуала, не заботясь о плоде, о цели жертвоприношения; так он поддерживает «тот же огонь, что и домохозяин».
147 В шестой срок — то есть раз в три дня, вечером, считая, что сроков вкушения пищи 2: утро и вечер.
148 Его корова — то есть корова, полагающаяся брамину за совершение обряда.
149 Жертвоприношений — в тексте макха, так называется весёлый народный праздник, сопровождаемый особо торжественным жертвоприношением. По Нилаканте, сюда относятся 5 обрядов: 1) агнихотра, 2) жертвоприношения во время новолуния и полнолуния, 3) жертвоприношения в лунные четверти, 4) кровавое жертвоприношение (животного), 5) жертвоприношение с употреблением священного напитка сомы (Дейссен).
150 Творят подвиг пяти огней — то есть стоят под палящим солнцем между четырьмя кострами.
151 Судиватанди — Дейссен даёт ещё один вариант этой шлоки: «Судиватанди, живший где попало и ни о чём не заботившийся».
152 Сияют — букв.: «видимы», «являются». Хотя в «Махабхарате» и высказывается верование, что праведники сияют на небе в виде звёзд (ср. путешествие Арджуны в небо Индры), однако нет необходимости понимать данный текст буквально, а не как метафору, что усиливает образ. За метафорическое понимание свидетельствует оговорка: «хотя и не звёзды». Дейссен решительно принимает буквальный смысл текста, вводя дополнение: am Himmel, не имеющее адекватного слова в тексте.
153 Непосредственно приготовляемое — то есть не требующее огня для приготовления; вишнуизм противопоставлял кровавым ведическим жертвам жертвы бескровные (ср. «Бхагавадгита», IX.26): цветы, плоды, коренья.
154 Вознагражденьем — принося жертву «для себя» и «в себе», санньясин отдаёт «всё имущество» — всего себя себе же, как дакшину. Выражение, кажущееся со стороны несколько вычурным и мало понятным, вполне естественно и логично с точки зрения древнего миросозерцания.
155 Превысит — все эти, казалось бы, сугубо ритуалистические предписания, принимаемые в исторической перспективе, в действительности оказываются выражением напряжённой борьбы против ритуализма, от которого древний человек освобождался с громадным трудом, преодолевая сознание своей зависимости от конкретного и внешнего и развивая осознание своих внутренних сил и свободы, восходя от единичного к общему. Для ясного понимания исторической значимости этого процесса развития психики современному человеку нужно проделать немалый труд переориентировки не просто своего миросозерцания, что относительно легко, а переориентировки своего мировосприятия, мироощущения, что уже гораздо труднее. Внутреннее содержание данного текста становится яснее при рассмотрении параллельных мест Упанишад. Вопросу о смысле замены внешней жертвы внутренней уделяет большое внимание Маханараяна-упанишада, памятник, подобно «Мокшадхарме», явно представляющий смесь очень древних отрывков со значительно более поздними текстами. Внутренняя близость обоих памятников, Маханараяна-упанишады и «Мокшадхармы», подчёркивается их связью с вишнуизмом, близостью их к культу и философии Вишну-Нараяны. В поисках высшего упанишада утверждает Вишну-Нараяну как Правду (Satyam, 62.1), возражая против иных понятий о высшем, замечает, что некоторые считают высшей жертву, так как силой жертвы боги достигли неба и победили асуров. Отвергая такое мнение, упанишада учит, что высшим средством очищения является духовная работа (mānasam), выражающаяся в способности к отрешению (sanyāsa), которое есть Брама (63.10-13). Так как все Веды настаивают на необходимости совершения жертвы огню, то упанишада предлагает всю жизнь мудреца рассматривать как символическую жертву. Описанию этого символизма посвящён последний, шестьдесят четвёртый раздел упанишады, считающийся древним, авторитетным текстом, который цитирует даже Шанкара в комментариях к Веданта-сутре, хотя авторитета всей упанишады он не признаёт.
156 Три огня — Упанишады по-разному говорят о трёх жертвенных огнях. Одна из древнейших, Чханд. уп., описывая обряд вкушения пищи как жертвоприношение, называет человека Атманом-Вайшванарой, то есть «всенародным» (обычно говорят об Агни Вайшванаре: этот огонь, пребывающий в чакре огня, то есть в солнечном сплетении, пронизывает всё тело). Принятие пищи есть жертвоприношение Вайшванаре. Первый из трёх огней есть рот вкушающего пищу (Чханд. уп., V.18 и сл.). Маханар. уп. распределяет огни по Ведам (Риг, Яджур и Саман). Майтр. уп. тремя огнями называет землю, поднебесье и небо (согласно возгласам «головы» ведического гаятри). Вся эта сложная символика сводится к сочетанию в едином символе Человека, Макрокосмоса и Микрокосмоса. Так начинается процесс величайшего философского обобщения — учения о единстве законов природы, одинаково протекающих в Макро- и Микрокосмосе. Это одна из основ учения Упанишад, и тот, кто хочет проследить грандиозный процесс самосознания в человеке и построения космологии, не должен останавливаться перед, казалось бы, скучными, детски наивными, мелочными подробностями этой символики.
157 Мантру — в тексте употреблён технический термин: yajus, то есть магическое жертвенное изречение. Об этом подробно говорится в нескольких Упанишадах (напр., в Чханд. уп.).
158 Муни — то есть санньясин не может жить на одном месте, подобно отшельнику, хотя бы даже в лесу. Дейссен читает: «живущий в лесу отшельник».
159 Те — Дейссен вставляет поясняющие слова: Pflichten des Selbstzwanges.
.jpg){kind=icon}
