Джанамеджая сказал:
Когда пал Дурьодхана и все войско было перебито, что предпринял, прослышав об этом, великий царь Дхритараштра, о подвижник1? Также Сын Дхармы, благородный царь из рода Куру2, и те трое, во главе с Крипой3, — что они предприняли? Мы уже знаем о деянии Ашваттхамана4, о взаимно наложенных проклятьях5; расскажи о том, что случилось после! О чем еще рассказывал Санджая6?
Вайшампаяна сказал:
Потеряв сотню сыновей, Дхритараштра, сжигаемый тоской по ним, был подобен древу с обрубленными ветвями. Приблизившись к поглощенному горестной думой, отрешенному и безмолвному великому духом владыке, многомудрый Санджая сказал такое слово: «Что ты печалишься, о великий царь! Нет пользы в печали! Восемнадцать акшаухини7 истреблено, о владыка народа! Обезлюдела земля, вся нынче опустела! Владыки людей, собравшиеся со всех концов света, из разных стран, — вместе с сыном твоим8 пошли на смерть. Для отцов, сыновей, внуков, родичей, друзей, наставников — исполни в должном порядке заупокойные обряды!»
Вайшампаяна сказал:
Те горькие слова услышав, скорбя о гибели сыновей и внуков, непреклонный царь вдруг пал на землю, словно дерево, сломленное ветром.
Дхритараштра сказал:
Потеряв сыновей, советников, всех близких, — буду я ныне, горемычный, скитаться по этой земле! На что теперь жизнь мне — потерявшему родичей, подобному старой птице, которой подсекли крылья! Лишенный царства, друзей, так же как и зренья, — я не смогу более сиять величием, как солнце не станет сиять, если лишить его лучей! Не послушал я дружеских советов ни сына Джамадагни9, ни Нарады — божественного мудреца10, ни Кришны Двайпаяны11. Ведь Кришна посреди собрания указывал мне, в чем мое благо: «Хватит вражды, о царь! Усмири сына!» Не послушал я, глупый, того совета, и теперь жестоко страдаю; не внял я12 и праведному речению Бхишмы13! Когда слышу о гибели Дурьодханы и ревевшего, как бык, Духшасаны14, о злосчастии Карны15, о закате солнца-Дроны16 — сердце мое разрывается! Не припомню, о Санджая, что я прежде совершил столь скверного, за что ныне приходится мне, глупцу, пожинать такой плод! Должно быть, чем-то погрешил я в прежних рождениях, за что Установитель17 и связал меня с делами столь злосчастными! Преждевременный закат моих дней, а также гибель всех родных, друзей и близких — это пришло ко мне по вмешательству судьбы: есть ли на земле человек несчастнее меня? Так пусть увидят ныне Пандавы, как я, приняв твердое решенье, открыто вступаю на долгий путь, ведущий к миру Брахмы18!
Вайшампаяна сказал:
В ответ на эти причитания Индры людей, поглощенного великой скорбью, Санджая молвил ему, чтобы прогнать тоску, такое слово: «О царь, гони прочь печаль! Ведь ты слышал установления Вед19, слышал шастры20 и агамы21 из уст старцев и знаешь, что сказали некогда подвижники Сринджае, терзавшемуся скорбью о сыне22! Когда сын твой впал в гордыню, его младостью рожденную, ты не принял, о царь, совета, данного друзьями; из-за алчности ты, жаждущий поскорее обрести плод, не сделал того, в чем было истинное твое благо. Советниками при тебе были Духшасана да злобный Радхея23, порочный Шакуни24, дурномыслящий Читрасена25 да Шалья, который весь мир превратил в острое копье против кауравов26. Этот сын твой не внял словам старшего в роде Куру — Бхишмы, а также Гандхари и Видуры. Дхарму нисколько не почитал, а на устах всегда одно: «Война!» — и вот все кшатрии истреблены, а слава врагов твоих лишь возросла. Выступив в роли посредника, ты не изрек нужного слова; взвалив на себя бремя, не сумел нести его ровно27. С самого начала следует поступать достойно, чтобы потом не раскаиваться в сделанном ранее. Из-за привязанности к сыну ты стремился прежде всего ему угодить; теперь, когда пришла расплата, не скорби и не жалуйся. Тот, кто, лишь мед видя, не замечает бездны под собой, потом, когда из-за алчности своей к меду сорвется в бездну28, так же точно скорбит, как и ты, господин! Не обретает скорбящий житейских благ, не находит счастья; не знает скорбящий удачи, не достигает высшего удела. Можно ли назвать мудрым того, кто сперва раздувает огонь, прикрывая его от ветра краем своей одежды, а потом, обжегшись, сокрушается! Ты же и сыновья твои ветром своих речей раздували и маслом алчности поливали жаркое пламя гнева сынов Притхи. В этот костер и попадали твои сыновья, словно мотыльки. О них, сожженных Пламенем Кешавы, ты не должен скорбеть! То, что ты, царь, ходишь с лицом, залитым слезами, — не допускается шастрами, не одобряют этого мудрые. Ведь, словно искры, слезы сжигают этих сыновей Ману29: обуздай же гнев разумом, возьми себя в руки!»
Так утешал его великий духом Санджая. После этого с глубоким умыслом вновь повел свою речь Видура, о притеснитель недругов!
Такова в великой «Махабхарате» в «Книге о женах» первая глава.
Примечания:
1 Царь Джанамеджая, живущий спустя много лет после событий, описанных в эпосе, обращается к рассказчику «Махабхараты», брахману-подвижнику Вайшампаяне.
2 Юдхиштхира, старший из Пандавов, чьим «небесным отцом» является бог благочестия и справедливости. Дхарма.
3 Крипа, Ашваттхаман и Критаварман — три великих воина, единственно уцелевших из всего войска кауравов после его поражения и отомстивших, напав ночью на лагерь спящих Пандавов (см. книгу «Об избиении спящих»).
4 Ашваттхаман выступил инициатором и основным исполнителем ночного нападения на спящих Пандавов.
5 Имеется в виду, по-видимому, заклятье, посредством которого Ашваттхаман поразил еще не родившихся детей Пандавов в материнской утробе, а также ответное проклятие, которым Кришна обрек Ашваттхамана на три тысячи лет одиноких скитаний по земле.
6 Санджая — сута (возничий и бард-панегирист) при слепом царе Дхритараштре. Находясь в столице кауравов, вдали от места великой битвы, Санджая «божественным оком» видел все происходившее там и тут же описывал это Дхритараштре в эпических стихах (см.: [Belvalkar 1946]). В образе Санджаи ощутимо изумление и преклонение древних индийцев перед искусством устного эпического поэта-импровизатора, способность которого «видеть» и живо описывать события далекого прошлого представлялась сверхъестественной.
7 Акшаухини — мифическая войсковая единица, включающая в себя: 21 870 колесниц, столько же боевых слонов, 65 610 всадников и 109 350 пеших воинов. Имеются и другие расчеты численности акшаухини.
8 Имеется в виду старший сын Дхритараштры Дурьодхана, к этому времени уже убитый Пандавами.
9 Сын Джамадагни — по-видимому, Парашурама, брахман-воитель, некогда истребивший всех кшатриев на земле и удостоенный богами необычайного долголетия. В «Удьогапарве» рассказывается о том, как он, вместе с другими святыми мудрецами, явился в Хастинапуру, ко двору Дхритараштры, и пытался предотвратить войну между кауравами и Пандавами (Мбх V. 92. 37 — 53; 94).
10 Haрaдa — божественный мудрец (devarsi) — посредник между людьми и богами, вечно странствующий между небесными мирами и землей. В «Удьогапарве» он возглавляет святых мудрецов, явившихся в Хастинапуру, чтобы отговорить Дхритараштру и Дурьодхану от войны с Пандавами (Мбх V. 92. 37 — 53; V. 104 — 121).
11 Кришна (Черный) Двайпаяна (Островной) — Вьяса, чье основное имя означает «разделитель», «составитель» или «оформитель» Вед. Ему также приписывается «авторство» Мбх. Был рожден Сатьявати до брака и оставлен на острове (откуда «Двайпаяна»). Фактический отец Дхритараштры, Панду и Видуры, породивший их, по обычаю нийога, от жен бездетного царя Вичитравирьи (см. I книгу Мбх — «Адипарву»). Многократно пытался склонить к миру с Пандавами Дхритараштру и Дурьодхану.
12 Не внял я... — В подлиннике форма srota 'smi, совпадающая с формой описательного будущего времени, но в примечании к Критическому изданию оговаривается, что это лишь совпадение: srota (srotr) в данном случае — trjanta, что в грамматической системе Панини обозначает просто имя деятеля на -tr. Буквально srota 'smi означает в таком случае «Я не есмь слушатель», причем действие имени srota (srotr) может относиться как к настоящему, так и к прошедшему времени («я не есмь тот, кто слушал»). Издатель Критического текста указывает несколько случаев сходного употребления имен деятеля в «Стрипарве» (7. 3; 13. 3; 19. 10).
13 Бхишма — сын Шантану и Богини Ганги, дед кауравов и Пандавов.
14 Духшасана — второй по известности (после Дурьодханы) сьш Дхритараштры, подвергший Драупади тяжким оскорблениям, когда Юдхиштхирой была проиграна игра в кости с кауравами. Характеризуется буйным, неукротимым нравом. Убит Бхимой, который, во исполнение прежде данной клятвы, напился его крови на поле битвы.
15 Карна — сын Кунти, рожденный ею от бога Сурьи (Солнца) до брака с Панду и усыновленный сутой Адхиратхой; частичное воплощение Сурьи; брат Юдхиштхиры, Бхимасены и Арджуны, он, не зная об этом родстве, в результате обиды на Пандавов, оказывается во враждебном им лагере. Убит Арджуной (см. VIII книгу Мбх — «Карнапарву»).
16 Дрона — брахман-воитель, сын Бхарадваджи, наставник кауравов и Пандавов в военной науке. Убит Дхриштадьюмной (см. VII книгу Мбх — «Дронапарву»).
17 Установитель — Дхатри (Dhatr), древний бог личной судьбы, «устанавливавший» плод во чреве матери и тем самым предопределявший будущую судьбу («долю») человека. В некоторых поздних контекстах «Махабхараты» образ Дхатри сливается по общности функций с Брахмой.
18 Иначе говоря, Дхритараштра намерен путем подвижничества и йоги уйти из этого мира в Brahmaloka — что может быть понято, в зависимости от уровня интерпретации, либо как запредельный «мир Брахмана», Абсолюта, откуда нет возврата в мир перерождений, либо как мир бога Брахмы — высший из райских миров, блаженство в котором временно и кончается новым рождением.
19 Веды — древнейшие памятники индийской литературы, представленные тремя сборниками исполняемых при жертвоприношениях гимнов: «Риг-», «Яджур-» и «Самаведа», к которым несколько позднее был добавлен четвертый — сборник магических заговоров «Атхарваведа».
20 Шастры — древнеиндийские трактаты по всем отраслям знания (включая философию).
21 Агамы — в широком смысле: традиционные тексты вообще (иногда включая упоминаемые здесь же веды и шастры).
22 Ни К. М. Гангули (который вообще принимает чтение ряда рукописей: «Санджая» вместо «Сринджая»), ни Б. Л. Смирнов в своих переводах никак не комментируют упоминаемый легендарный эпизод, который, кстати сказать, излагается лишь в некоторых версиях «Махабхараты». Эпизод, в котором святые мудрецы утешают царя Сринджаю, потерявшего сына, не вошел в Критическое издание (см., однако, VII, Арр. 1, №8 = Бомб. изд., VII. 33 — 70: ср. Бомб, изд., XII. 29. 12 — 141). В этом эпизоде риши Парада утешает царя Сринджаю (имя которого свидетельствует, что это царь ведийского племени сринджаев). Сын Сринджаи был убит разбойниками. Парада рассказывает Сринджае истории о 16-ти царях древних времен, каждый из которых превосходил его сына благочестием и доблестью; тем не менее все они стали добычей смерти.
23 Радхея — «приемный сын Радхи», Карна.
24 Шакуни — брат Гандхари, супруги царя Дхритараштры, дядя по матери братьев-кауравов, умелый игрок в кости, обыгравший Юдхиштхиру, что привело к изгнанию Пандавов и последующей войне Пандавов с кауравами.
25 Читрасена — сын Дхритараштры и брат Дурьодханы, один из наиболее известных кауравов.
26 Шалья... острое копье... — Обыгрывается прямое значение имени Шалья — «Копье». Царь племени мадров в Пенджабе, брат Мадри, дядя Пандавов Накулы и Сахадевы, Шалья в силу опрометчиво данного обещания оказался в лагере кауравов, но симпатии его на стороне Пандавов (см., напр.: V. 8; Удьогапарва 1976: 17 — 18). Назначенный возничим на колеснице главного воителя партии кауравов — Карны, он постоянно язвительными речами («словами-копьями») стремился подорвать его боевой дух, чтобы помочь Пандавам и погубить кауравов.
27 Не сумел нести его ровно — т. е. не склоняясь на ту или иную сторону.
28 Не исключено, конечно, что в основе образа этого стиха лежит какая-нибудь практика разорения ульев диких пчел, лепящихся на отвесных скалах; но гораздо более вероятно, что здесь предвосхищается один из центральных образов «Стрипарвы»: образ человека, висящего над колодцем или пропастью на ветке дерева и окруженного со всех сторон грозящими ему гибелью гадами и хищниками, но забывающем об этом ради капель меда, капающих из улья с вершины дерева. Аллегория раскрывается обычно как иносказательное описание отчаянного положения человека в сансаре, в мире страданий и бесконечных перерождений, о котором он, впрочем, забывает, обращая свой взор к мирским радостям. Сама аллегория (притча) содержится далее в «Стрипарве», в главах 5 — 7. В комментируемой шлоке можно видеть свидетельство того, что сюжеты, которые предстоит излагать далее, присутствуют в памяти сказителя эпоса, хотя механизм ассоциации работает в данном случае скорее всего бессознательно. Тот же образ использован и в «Араньякапарве»: «Убогие разумом Дурьодхана, Шакуни, Сын суты и Духшасана... ждали для себя только меда, а не падения в пропасть...» (Мбх III. 225. 21).
29 Сыновья Ману — люди как потомство первочеловека Ману (единственного, кто пережил всемирный потоп). К. М. Гангули и Б. Л. Смирнов (с которыми мы согласны в том, что объектом сравнения здесь являются неназванные «слезы») понимают эту фразу иначе: «твои слезы сжигают тех людей, о которых ты плачешь». Но выражение «сыновья Ману» имеет здесь скорее всего более общее значение: слезы «сжигают» (или, как мы сказали бы по-русски, «иссушают») людей вообще — т. е. самого плачущего.
.jpg){kind=icon}